Как-то я сидел в кабине бульдозера, и вдруг мои коллеги засвистели и махнули мне, мол, подойди, глянь. Обычно я старался не подходить к разрытым гробам, хотя мужики часто обсуждали то, что находили в них. Однако на этот раз мне стало интересно, и я подошел. В гробу, который только что выкопала наша бригада, лежала лицом вниз поразительно сохранившаяся женщина.
На синеватом и словно восковом теле виднелись борозды содранной ногтями кожи. Внутри гроба была содрана вся обивка.
По всей видимости, эту женщину похоронили заживо.,
Наш бригадир дядя Паша надел рукавицы и перевернул покойницу лицом вверх. Мы не поверили своим глазам – она была как живая. Помню, у нее были длинные волосы, на шее висели бусы в три ряда. У меня начались рвотные позывы. Я отвернулся и отошел подальше, решив, что никогда больше не буду рассматривать наши жуткие находки. Потом я долго сидел в кабине, прикрыв глаза рукой, и никак не мог заставить себя приступить к работе. Ведь у нас было распоряжение закапывать все что обнаружим. Меня уже не радовали деньги, обещанные за объект.
И вдруг я почувствовал, как сиденье прогнулось, словно кто-то сел рядом. Я решил, что кто-то из ребят забрался в кабину.
Оглянулся и поразился – сиденье рядом оказалось пустым! Неожиданно я стал замерзать. Холод шел сбоку, как бывает, когда откроешь холодильник. Я подумал, что заболел. Голова кружилась, в висках ухало и отдавалось в затылок. В первый момент у меня мелькнула мысль: не уйти ли на больничный из этого дурдома. Да только стало жалко денег, ведь я обещал с зарплаты купить жене новое пальто. Я взглянул на часы, надеясь, что скоро конец смены. Оказалось, часы остановились. Меня это удивило, так как они меня никогда не подводили: мне их подарили, когда я служил в Германии, – противоударные, не боятся воды, таких в Советском Союзе было мало. И вот за столько лет часы стали!
Вдруг рядом хрустнули кости, как бывает, когда потягиваются, а потом раздался звук, словно кто-то зевнул. В кабине, кроме меня, по-прежнему никого не было. Мне стало дурно, я выскочил из кабины.
Поздно вечером мне позвонил Василий, рабочий из нашей бригады, и дрожащим голосом спросил:
– Андрей, ты как, в порядке?
Я был не в порядке. И все же, помолчав, я ответил, что у меня все нормально.
– А я… – Василий понизил голос. – Я бабу ту вижу и слышу, которая в гробу была!
В другой ситуации я бы обязательно сострил по этому поводу, сказал бы, что ему надо подлечиться. Но тогда мне уже было не до смеха. Утром Василий не вышел на смену, а потом мы узнали, что он умер – ночью у него случился инфаркт.
Дня через два мы, как обычно, сели бригадой обедать. Разложили еду на подстилке, но никто не ел – у всех отсутствовал аппетит. Вдруг один из рабочих, Семен, заявил:
– Вы как хотите, но я после смены пойду к начальнику и скажу, пусть ищет мне замену.
Генка стал его уговаривать, мол, работы-то осталось всего ничего. Доделаем, получим деньги и свалим, а потом придут строители и пусть уже дальше они пашут. Однако Семен стоял на своем.
– Признайтесь, мужики, – сказал он. – Кому-нибудь из вас мерещилась та, что мы в гробу видели? Молчите? Так вот, мне Васька незадолго до смерти позвонил и сказал, что видит ее по углам квартиры. Я его тогда послал. А вот теперь она у меня перед глазами вертится. Мне эти деньги не нужны, если я через них в дурдом попаду.
На следующий день мы узнали, что Семена действительно увезли в психушку.
Теперь эта кошмарная женщина мучает меня. Каждую ночь она садится на край моей постели и рассказывает о том, как ей было душно в гробу. При этом ее вижу только я, а жена и мать – нет. Я знаю, что ее видят все, кто работал тогда на кладбище.
Она говорит, что ждет меня. Иногда целует меня в губы, а губы у нее ледяные. Когда она ко мне прикасается, в тех местах у меня появляются синяки. Я практически не ем, теряю в весе, и все тело ноет, словно у старика. Я стал бояться вечеров, ведь знаю – после заката снова придет она.
